О редакции

Наши сотрудники

Разве можно отказаться от удовольствия написать о себе, если об этом так любезно попросил редактор.

С чего же начать… Ах, да, ну конечно же, с первого крика! Когда я появился на свет, раздался громкий крик. Родители рассказывали потом, что все присутствовавшие при сем событии вздрогнули от неожиданности. Пронзительный звук, казалось, наполнял не только дом, но и весь двор вокруг него. Я, видимо, тоже удивился, потому что промолчал вместо того, чтобы объявить миру о своем появлении. Изумленные взгляды сменились оглушающим хохотом, и тут до меня дошло, чего все ожидали на самом деле. Я заорал. Да так громко, что, как впоследствии оказалось, тот самый опередивший меня петух снес яйцо. Оно тут же скатилось по доскам в небольшое болотце за домом, где его и высидела жаба. Ну а о дальнейшей его судьбе вы все наверняка знаете.

Собственно, этот случай положил начало целой череде ему подобных, имя которым – моя жизнь.

В Хогвартс я был зачислен так же, как и все волшебники, еще при рождении. Но так как оно пришлось ровно на полночь между 31-м августа и 1-м сентября, то перо, делающее запись в регистрационной книге, долго не могло решиться, на какой именно день оформить мою персону. В конце концов, днем моего рождения стало считаться 1 сентября, поэтому в школе я был самым старшим на курсе. Это не могло не сказаться на моем характере. Бедняги однокурсники, им пришлось несладко в течение этих семи лет. Там же, в Хогвартсе, обнаружилось мое истинное призвание, наполнившее все мое существование величайшим смыслом. Я начал писать критику. Первой ступенькой к творчеству стало эссе моей однокурсницы, которая имела неосторожность дать его мне на проверку, «так ли она поняла учителя, и вообще…» Бедная девочка заикалась потом четыре месяца, потому что написанная мною рекомендация превышала по объему ее эссе в пятнадцать раз.

Моя школьная критика охватывает тома двух третей хогвартской библиотеки, а также 173 лекции преподавателей. Я был буквально создан для «Придиры», куда и попал почти сразу после выпуска. В ящике стола моего теперь уже личного кабинета хранится… кхм… небольшая статья, посвященная разбору основных смысловых, стилистических, орфографических и пунктуационных ошибок в воззвании Того-кого-нельзя-было-называть к Пожирателям Смерти. Не спрашивайте, как оно ко мне попало. Это очень темная и грустная история. Я вовремя потерял ключ от ящика, поэтому до сих пор являюсь бессменным предводителем критиканства «Придиры».

Ну а с шахматами меня связывает множество ситуацьённых ниточек. Ну вот одна, например... Сели мы однажды с моим другом Ксено (все его наверняка знают) играть в шахматы. А доска у нас была не простая. С гонором была доска. Только ход сделаешь, а она тебе голосом заправского профессора, мол, лучший игрок в шахматы ходил бы по-другому. И затягивала нудную волынку до конца игры. В общем, играли мы всегда, заткнув уши заклинанием глухоты. Но однажды в середине партии Ксено понадобилось отойти по делу, а я, старый пень, так задумался над очередным ходом, что ничего не видел вокруг. Сделал я, значит, ход, а мне в ответ сразу же другой. Я минут эдак сорок-пятьдесят думал, прежде чем фигуру переставить, а мне опять в обратную сразу же. Так ведь и проиграл. И кому бы вы думали? Доске! Это вы первые, кому я рассказываю. Мне сорок с лишним лет стыдно было, что меня доска обыграла. Ксено (его она была) потом мне открыл, что шахматы эти ему от батюшки его достались. А тот был еще тот ученый-экспериментатор. Магловское изобретение техники какое-то однажды в доску трансфигурировал, да так и забыл обратно вернуть в прежнее состояние.

Вот, собственно, очень кратенько вы узнали о скромном служителе музы-изгоя Критики. Я буду рад ответить на любые вопросы, касающиеся моей невероятной жизненной истории.

Портрет Врединанда Монстроуза в обработке donna Isadora

Будни и праздники нашей редакции

Второй весенний месяц редакция «Придиры» встретила в обстановке, сильно напоминающей больничную: критики-вампиры объелись и страдали острым несварением фанфиков вкупе с недержанием рецензий. Вызванные из Святого Мунго врачи только разводили руками – вампиры в один присест съели истории болезней. «Диета, диета», - то и дело слышалось из разных комнат редакции. Брассика Рапа принялась доказывать Бдящему Глазу пользу вкусной и здоровой пищи в сравнении с невкусной и нездоровой; заслуженный работник аврората и «Придиры» бурчал, что всё это козни Пожирателей. За Пожирателей обиделась Тэм Элленфорд, сообщив, что уж в чём-чём, а в поедании невкусной и нездоровой пищи её кумиры замечены не были (Азкабан не в счёт).

И только Макс Кукумбер не изменил привычным вкусам, ящиками поглощая пиво и декалитрами – кофе. Он считал это самой разумной диетой, а кто не согласен – тому меньше достанется.

А ещё редакцию сильно потрясло письмо одного из читателей. Врединанд Монстроуз уверял всех, что автор – маггл: он оперировал маггловскими понятиями, рассказывая о некоем «мультфильме». Но откуда в таком случае он узнал о существовании «Придиры»?..

Бдящий Глаз опять заявил, что во всём виновны Пожиратели. Они разболтали магглам о существовании магического мира. Тэм Элленфорд резонно возразила, что даже если Пожиратели и разболтали магглам хоть малую толику информации, то ошибка была исправлена очень быстро.

А затем нарглы принесли гамак главвреда, и всем стало не до болтовни и не до диет. Потому как главвред затребовал много-много материалов. А где их взять так быстро?

Даже критики-вампиры быстро исцелились, изумив врачей из Святого Мунго, и резво побежали работать. Вот каково благотворное влияние главвреда на измученные весной и диетами организмы!