Январь 2009 / Теория и практика
История шахмат
В прошлом номере, уважаемые читатели, мы познакомили вас с краткой историей магических шахмат, а также с основными теориями, связанными с возникновением этого благородного искусства (или спорта). Тем не менее, шахматы хранят много тайн, как для посвященных, так и для непосвященных, и хотя подчас эти тайны лежат на поверхности, у огрубленного повседневными заботами глаза не хватает четкости, дабы их разглядеть. Но для этого и существует «Придира».
Возможно, кому-то из наших читателей доводилось видеть эти странные, украшенные сферическими или коническими набалдашниками безрукие и безногие намеки на воинов и слонов (я сама долго билась над тем, чтобы отличить короля от королевы, а они, бедняжки, за неимением рта не могли мне подсказать). Зачем было подвергать фигуры такому варварскому превращению? Дело в том, что шахматные фигуры являются немагическими живыми существами, то есть по сути живыми созданиями, лишенными души, животной или человеческой.
Любопытно, что другой культурой, непосредственно связавшей шахматы и деньги, оказалась средневековая западноевропейская. При этом такое развитие шло совершенно независимо – и это не может не настораживать! Византийская империя погибла, прогнив изнутри; несомненно, подобный конец ждет всякую цивилизацию, основывающуюся на корысти. Будем надеяться, что судьба византийцев послужит нам предостережением. Как бы то ни было, с самого начала шахматы воспринимались европейцами в качестве альтернативы картам, и игра шла, естественно, на ставку. Большинство реформ, которые европейцы провели в шахматах для усиления динамичности (введение рокировки, первого двойного хода пешки, укрепление позиций ферзя), ученые склонны объяснять именно конкуренцией с прочими азартными играми, особенно обострившейся, когда карты начали печатать.
 Фигура номера: ферзь
Тирза К. де Лезар-Гуштерич Коллаж с Жанной д'Арк - |
Однако мы убеждены, что сообщения отрывочных сведений из истории шахмат недостаточно для создания полноценного представления об этой замечательной игре, и поэтому продолжим нашу серию. Если об Индии в предыдущем номере действительно было сказано довольно много, то арабам досталось гораздо меньше места, а это несправедливо, ведь именно арабы внесли серьезные инновации в шахматы. Во-первых, сократили количество игроков с четырех до двух, предоставив таким образом в распоряжение каждого двойной комплект фигур. Здесь, как нам кажется, проявилось коренное различие между двумя восточными культурами, старой и молодой: в отличие от задумчивых индусов, попросту заменивших реальные битвы сложными интригами на доске, арабы в зените своих завоеваний предпочитали разбираться с противником поодиночке. И в жизни, и в шахматах. Они же сделали целью игры уничтожение вражеского короля – ранее, как мы помним, было необходимо разбить всю армию. Вряд ли будет натяжкой предположить, что такой коренной сдвиг в ментальности явился прямым следствием принятого арабами единобожия. Действительно – один Аллах, один Его истинный пророк и один калиф, ведущий правоверных единственно правильным путем. Жизнь же каждого из правоверных ценна только как средство осуществления этого пути, а в применении к шахматам - достижения победы, и если со смертью калифа завоевания прекращаются (пока не найдется новый – но это уже будет новая партия), смерть пешки или фигуры меняет только расстановку на доске.
Поэтому существует возможность, что в них на время может вселиться (или же может быть насильно вселена) чужая душа. Подобная операция относится к очень темной магии и, естественно, запрещена. В Европе случаи анимации шахматных фигур практически не зарегистрированы. На Востоке же количество темных магов всегда зашкаливало, поэтому игроки в шахматы и решили обезопасить себя таким кардинальным образом.
В одном из византийских трактатов говорится: «Ибо твердь земная представляет собой диск, а небесная – сферу, и подобно тому, как диск является несовершенным изображением сферы, так и Царство Земное являет собой лишь искаженное подобие Царства Небесного». Высшее женское начало, благое и милосердное, ассоциируемое с Богоматерью, естественно, отрицательно относилось к военизированному земному развлечению, поэтому ферзь в византийском варианте шахмат считался не королевой, а генералом (и ходил только на одно поле по диагонали), а пешки превращаться в генералов не могли (лишний довод в пользу представления о строгой иерархичности византийского общества). Византийцы, чей двор славился богатством и интригами, также ввели в игру такую любопытную фигуру как монета. В начале игры у каждого игрока рядом с доской лежала одна или две монеты (возможно, это зависело от реального богатства шахматиста), которую можно было использовать в качестве фигуры. Она чем-то напоминала пешку и, дойдя до конца доски, превращалась в золотую монету. Игрок мог оставить её вне доски - про запас. На монету, оставленную про запас, игрок мог выменять какую-то из съеденных противником фигур. Если игрок съедал монету противника, выставленную на доску, то мог пользоваться ею как своей монетой, лежащей в запасе.
Тем не менее, мы бы не стали впадать в пессимизм и объявлять, что-де за стремительным развитием западной цивилизации, помимо прочего приведшим к превращению шахмат из медитативного стратегического упражнения в увлекательное средство для оттачивания интеллекта и украшения досуга, стоят только деньги. Лучшие умы Европы еще в Средние века предвосхитили наш тезис о том, что шахматы являются отражением действительности. В конце тринадцатого века ломбардец Якоб Цессолес в своем трактате «Об обычаях людей простых и знатных», основываясь на идеях известного мага и философа Иоганна Солсберийского, уподоблял шахматы обществу: «В жизни, как на шахматной доске, каждая фигура имеет не только свои права, но и обязанности». В целом же он представлял расстановку фигур и пешек на доске как модель феодального государства.
Средневековый автор писал: «Мир напоминает шахматную доску, белую и черную. Эти цвета показывают два состояния – жизни и смерти, или хвалы и осуждения. Шахматные фигуры представляют людей этого мира, которые рождаются одинаково, занимают различное положение, получают разные звания, соперничают между собой, а в конце их ждет одна и та же судьба, которая всех уравнивает. И король часто оказывается в мешке под другими фигурами». Очевидно, что четкой, «двоичной» системе мышления европейца с ее «быть или не быть», «мыслю, следовательно существую», «мой ангел ли спаситель или коварный искуситель» претила атмосфера тайны и недосказанности, опасно сливающейся с хаосом, которая возникала на одноцветной доске. И если древний индиец бросал кости, повинуясь велениям божества игроков и арийских воинов – Удачи, если араб покорялся неподвластному и непостижимому для человека Предопределению, то европеец и в шахматах расчистил путь для своего верного слуги и господина – Чистого разума.
Средневековый шахматист и поэт писал: 
Легенда, сопровождающая одну из мансуб – шахматных задач (записано в манускрипте 9 века, хранящемся – если можно употребить это выражение по отношению к многострадальному проклятому городу - в Белградской библиотеке) гласит: у некоего шахматного игрока по имени Диларам была прекрасная жена Фируза. Диларам вопреки всем обычаям играл в шахматы на деньги, поэтому неудивительно, что однажды он проиграл все свое имущество. В последней партии он поставил на кон жену, но играл опрометчиво и оказался в шаге от разгрома. Однако жена заметила, что он может поставить мат своему противнику, если пожертвует обе ладьи. Прекрасная Фируза шепнула это мужу на ухо, и он выиграл партию. История могла бы на этом и закончиться, а мы – остаться без ферзя, если бы не человеческая (да и маговская) природа. Дилараму стало обидно, что он всем обязан умнице жене. Супруги начали ссориться. Как-то раз в пылу ссоры муж заявил, что если жене так уж дороги шахматы, он может превратить ее в фигуру. Слово за слово, и вот прекрасная Фируза исчезла, а на доске появилась прекрасная королева шахматного войска. Безутешный Диларам посвятил всю оставшуюся жизнь попыткам вернуть жену. Говорят, что, окончательно отчаявшись, он ушел в пустыню и там и умер, а из его слез возник отравленный соленый источник. Человек, испивший его воды, до заката солнца обречен решать шахматные задачи, даже если ранее никогда не был замечен с шахматами в руках. Нами эти данные не проверены, однако именно с тех пор Фируза – ферза - ферзь ознаменовала свое появление на доске. Есть даже мнение, что в действительности она сама превратилась в шахматную фигуру, а потом ее примеру последовали тысячи угнетенных женщин Востока. До сих пор любимой угрозой арабок является: «Уйду в ферзи!»
Не стоит думать, что ферзями становились только доведенные до отчаяния восточные колдуньи. Так, история сохранила легенду об Элизе, графине Ферран, одной из лучших шахматисток своего времени. Как ни печально – хотя, скорее всего, закономерно – она была несчастлива в браке. Мужу не нравилось, что она колдунья, но это было еще полбеды. Чего он совершенно не мог вынести, так это постоянных проигрышей в шахматы. Восстановить же свой мужской авторитет пытался традиционным способом – рукоприкладством. В 1214 году в битве при Бувине правитель Фландрии граф Ферран попал в плен к французскому королю Филиппу-Августу. Согласно существовавшему в те времена обычаю, король назначил сумму выкупа, однако Элиза согласилась ее внести только под одним условием: супруг должен публично признать шахматное превосходство жены. Гордый граф предпочел смерть в плену подобному унижению. Родня мужа ожидала, что Элиза, повинная в смерти супруга, должна уйти в монастырь, однако будучи колдуньей, великая шахматистка сделать этого не могла. Тогда она стала ферзем, и намного более сильным, чем обычные.
Так, хотя не сохранилось каких-либо документов, свидетельствующих об особом интересе национальной героини Франции Жанны д'Арк к шахматам, некоторые источники считают, что именно ее подвиг дал толчок шахматной реформе и усилению роли ферзя. Они ссылаются на то, что в 1429 году французская принцесса Кристин де Писсар в поэме, прославлявшей Орлеанскую деву, сравнивала ее с могучим шахматным ферзем. Еще один довод: анонимная шахматная рукопись на латинском языке, в которой описывается ферзь в его новом качестве (она хранится а архиве университета Геттингена и известна как "Геттингенский манускрипт"), была написана во второй половине XV столетия в Лотарингии - на родине Жанны д'Арк.
Окончательное закрепление ферзя в качестве сильнейшей фигуры доски произошло в пятнадцатом веке в Валенсии при активной поддержке кружка прогрессивных молодых магов. Они, кстати, создали первое сочинение, посвященное новым шахматам. Это была поэма Шахматы любви. Она датируется 1480 и в ней описывается партия, игранная по новым правилам. Они назвали эту игру «игрой Дамы». Название имеет двоякий смысл – во-первых, подчеркивает сильнейшую фигуру новых шахмат, во-вторых, прославляет благородных и прекрасных дам.
Таким образом, возникновение и возвышение ферзя, на наш взгляд, совершенно очевидно является выражением борьбы колдуний прошлого за равноправие, а необыкновенную мощь, которую обрела в итоге фигура, мы считаем следствием компенсации приниженного положения женщины в реальности. В самом деле, никаких различий в магической силе по половому признаку не наблюдается. Тем не менее, отравленные идеей мужского превосходства, многие волшебники были не в силах признать этого. Принимая во внимание, что семейные трагедии, в отличие от «ухода в ферзи», отнюдь не остались в прошлом, приходится признать: борьба еще не закончена. К счастью, теперь она приняла более спокойные формы – в конце концов, лучше нормальная, пусть и не безоблачная, жизнь среди людей, чем призрачное могущество на клетчатой доске.